4. Характер персонажа:
Любопытная и неунывающая с самого детства, Розетта довела (лучше будет сказать «дотащила») эти качества и до себя-в-настоящем, но, разумеется, уже мало напоминает доверчивую простушку, которая в ранней юности осталась без родителей. Намеренное подталкивание к слишком ранней взрослой жизни дало о себе знать – Рози быстро приобрела такие качества как самостоятельность и слишком явное осознание того, что в конечном итоге она остаётся один на один с этим миром; что стоит ей оступиться – и никто не подаст руку, не подбодрит даже словом. Однако со временем это не сделало её закрытой и озлобленной – даже совсем наоборот. Рози дружелюбна со всеми окружающими, порой даже слишком, но по-разному. Если она встречает таких же, как она, людей, то её дружелюбие носит искренний характер, если же Лира сталкивается с предвзятым или откровенно негативным отношением, её юмор носит откровенно издевательский характер.
Несмотря на то, что она росла во время омнического кризиса, не испытывает огромной ненависти к омникам, даже более того, не слишком задумывалась об отношении к ним. Те немногие омники, которых приходилось убивать, вызывают у неё не больше чувств, чем когда-то убитые люди. В целом Розетта не испытывает каких-то эмоций, делая грязную работу, но предпочитает думать, что поступает неправильно, поскольку первые убийства в её жизни были связаны с поспешно принятыми решениями и собственной глупостью. Кроме того, Лира – верующая, время от времени она любит посетить церковь и помолиться. В том числе и за свои многочисленные грехи. В то же время религия является для неё глубоко личной темой, поэтому даже крест, который раньше принадлежал Дэрвену, она лишний раз не демонстрирует напоказ.
Ей было чуть больше двадцати, когда она совсем перестала воспринимать неудачи как неудачи – они были повсюду. Пожалуй, не будь с ней Дэрвена (а после его смерти – многих очевидных мудростей, которые он говорил ей, когда ещё был жив), Лира вполне могла бы бросить то, чем занимается и в конце концов стать официанткой в самой паршивой забегаловке.
"Мне было всего двадцать шесть, - как-то рассказывал ей Дэрвен, - Когда я пришёл домой и увидел, что кто-то хорошо поковырялся в моей жене и детях. Меня не грабили, нет – просто какие-то нелюди, решившие, что это будет забавно, пришли себя потешить. Именно в то время, именно в мой дом. Возможно, что перед этим я хорошо потанцевал на чьём-то лице, поэтому это произошло именно со мной. Знаешь, что я тогда решил, Рози? Что сегодня, всю рабочую неделю и до полуночи воскресенья я буду вести себя как ни в чём не бывало. Что даже упасть на колени и зарыдать от бессилия и жалости – слишком большая роскошь для меня, того человека, кто откровенно просрал свою жизнь. Я улыбался. Не потому, что тронулся умом, а потому что я сам был жив, мог наблюдать, собирать информацию о том, что произошло. Мог понять, кто это сделал, мог заставить их заплатить, мог обречь их на страдания. Даже для того, чтобы просто ждать, нужно оставаться в живых. К тому же, я занимался такими делами, которые обрекали меня на такой исход. Я знал это, моя жена знала это. Мы не хотели прекратить всё и переехать в глушь. Мы сами навлекли на себя это. Усвоил ли я урок? Посмотри на меня сейчас и ответь за меня, моя дорогая.
Хочешь ли ты узнать, что я сделал, когда часы пробили полночь, и наступил понедельник? Я не напился, хотя бар и был полон. Я не бросился ломать и крушить мебель в бессильной злобе. Не стал рыдать. Я сжал зубы и сказал себе: "Эй, Дэрв, похоже, что ты снова ошибся, потому что сейчас только понедельник, а тебе нужно ждать до полуночи ближайшего воскресенья".
Я повторил это правило для следующей недели. А потом ещё одной недели. И взял за правило, что каждую неделю, пока мне будет хотеться вывернуть себя наизнанку, я буду делать то же самое"
- То есть, притворяться? – уточнила Розетта.
Наставник покачал головой.
"Я называю это профессионализмом. Те люди, которые сделали со мной такое, ожидали реакции. Они ждали истерик, поспешных выводов, беспричинной пальбы в общественных местах – всего того, что поможет мне выпустить пар так, как делают это другие люди. Но дело в том, что внутри тебя находится громадная, исполинская по своим размерам печь, в которой постоянно горит огонь. И ты бросаешь всё это дерьмо туда. В самый центр, где сгорит всё, что угодно. Ты просто делаешь своё дело. С улыбкой. И ждёшь своего часа. Я жив и сейчас, потому что усвоил этот урок. Что нельзя сказать о них".
Надо сказать, что терпением после этого разговора Лира так и не обзавелась, потому что первый же случай показал обратное – ждать она не умеет, однако после него молодая воровка раз за разом вспоминала этот разговор. Наставник был тем человеком, на которого она хотела ровняться, но вместе с тем понимала, что не стоит бездумно его копировать.
Из вредных привычек можно выделить непостоянное курение и приём алкоголя. 
5. Биография персонажа:
Обычно подобные истории становятся чем-то глубоко личным или попросту неинтересным, поэтому и сама Лира не любит рассказывать о своём детстве или ранней юности, больше предпочитая пересказывать (и иногда, честно-честно только иногда!) приукрашивать события настоящего, но если бы вдруг она без прикрас решилась вспомнить всё с самого начала, принимая во внимание те факты, которые стыли известны ей уже в сознательном возрасте, то выглядело бы это примерно так…
Розетте повезло родиться в Париже, когда мир только-только охватил омнический кризис. Союз, заключённый между её родителями был слишком уж необычным и полным недомолвок и секретов, чтобы можно было назвать это долгим и успешным браком. Даниэль вплотную занимался омническим вопросом даже после того, как они восстали. Он был учёным, специализирующимся в вопросах, не столько связанных с устройством омников как таковым, сколько с их поведением и логикой. Как и любой учёный, он был подолгу занят исследованиями, но, к сожалению, никогда не был лучшим в этой сфере. Другие способные коллеги, которые могли заниматься как вопросом логики, так и изобретениями, с лёгкостью обходили его заслуги. Мать Розетты, Жаннет, работала во внутренней разведке, что тоже сильно ограничивало её свободное время. Сама девочка оказывалась предоставлена немногочисленным друзьям родителей, которые обладали возможностью уследить за чересчур любопытным и тянущимся ко всему новому ребёнком. Пожалуй, годы войны прошли для Розетты слишком уж спокойно – ей всё это виделось далёкими событиями, к которым просто нельзя прикасаться, чтобы не пострадать. Что где-то там снаружи бушует страшный шторм, и чтобы с ним не столкнуться, достаточно просто не открывать дверь. Даниэль был осторожен, Жаннет не рисковала больше положенного, и семья Мур вполне успешно пережила годы войны. Родители, несмотря на катастрофическую нехватку свободного времени, смогли остаться для Розетты именно родителями, а не таинственными фигурами в тени, которые то появляются в жизни, то исчезают из неё. В десять лет было ещё рановато говорить о полноценном образовании, но проводя много времени у экрана телевизора и слушая о всемирной антитеррористической организации, Розетта уже хотела заниматься чем-то, что будет связано с технологиями. Отец много рассказывал про омников, многие знакомые, у которых она проводила время, пока отец с матерью были заняты работой, тоже были связаны с этой сферой деятельности и это, несомненно, привлекало юную Розетту. Она хваталась за всё подряд, толком не понимая, как и что работает, пока в мире снова не наступил мир. Тогда же родители озаботились вопросом образования Розетты, но учиться оказалось и вполовину не так интересно, как считала Рози.
Впереди её наверняка ждали бы неудовлетворительные оценки, разговоры учителей с родителями о том, что их дочь в целом не желает учиться, однако именно после завершения омнического кризиса Даниэль утратил рассудительность, которой всегда обладал. Несмотря на то, что для своей дочери он всегда был блестящим учёным, которым она гордилась, Даниэль обладал типичным синдромом неудачника, когда при достаточных навыках и удаче никогда не получается прыгнуть выше более успешных коллег. Даниэль написал программу, имитирующую поведение искусственного интеллекта, руководствуясь поведением омников до кризиса и во время него, однако разработки были "позаимствованы" ещё до того, как он смог их предоставить. Спустя некоторое время, коллеги предоставили доработанную программу на суд начальства, оставив Даниэля ни с чем. Попытки добиться справедливости ничем не увенчались, поэтому через несколько дней, воспользовавшись помощью жены, которая могла легко проникнуть незаметно даже на защищённый объект, он унёс из лаборатории всё, что смог, уничтожив все остальные данные. Когда же парижские детективы сложили два и два и пришли к нему домой, он был пуст. План был проработан супругами давно, билеты удалось взять без лишнего шума, не поднимая очевидные варианты, вроде счетов и кредиток. На первый взгляд учёный вместе с семьёй просто канул в небытие. Разумеется, Жаннет предупредила его о том, что детективы выйдут на их след, просто не так уж быстро, и к тому времени они успеют затеряться на новом месте.
Дальнейший путь семьи Мур лежал в начинавшую восстанавливаться после кризиса Америку. Новым родным городом для них стал Чикаго – крупнейший индустриальный центр с хорошо развитой преступной жизнью. Уровень жизни Чикаго оказался в разы ниже французского, но если у родителей Розетты были свои причины покинуть Париж (как оказалось, Жаннет не устраивало пренебрежение правилами, которое процветало среди агентов вроде неё самой), то их дочь оказалась в куда более незавидной ситуации. С другой стороны, на момент переезда ей было всего одиннадцать, поэтому для неё это была ещё одна экскурсия в новое место. Пусть не самое культурное, чистое и ухоженное, зато интересное. Привыкшая к хорошим вещам, Рози долго отвыкала от этого, принимая как должное новое спальное место и другое качество еды, но адаптация в целом заняла у неё не так много времени.
К этому моменту родители уже начали беспокоиться за дальнейшее будущее своей дочери. Прежде чем та снова пошла в школу, мама зачем-то научила её, как постоять за себя, а Даниэль, занявшийся больше всякими изобретениями, постоянно показывал Розетте, как и что работает. Их вскоре объявили в мировой розыск, поскольку организация, которую обокрал Даниэль, была довольно крупная, а самоуправство Жаннет и её связь с этим преступлением рассматривалась как госизмена. Бывшая сотрудница внутренней разведки к этому моменту уже озаботилась покупкой поддельных документов для себя и мужа, а Розетта, что удивительно, всё равно не рассматривалась как ниточка, ведущая к своим родителям. Пока призрачные, почти неощутимые руки закона тянулись откуда-то из глубины, отец стал сотрудничать с некоторыми бандами, продавая им самодельные глушилки и некоторое другое оборудование, а Жаннет стала брать заказы на слежку и кражи самого разного уровня сложности. Резко утратившим чувство справедливости людям не понадобилось много времени, чтобы стереть нечёткую линию на песке, которая всегда подразумевала наличие двух сторон – в законе, и вне его.
У самой Розетты сложности были совсем другие, и, оказалось, что другие люди в другом городе вполне могут быть не то, что недружелюбными, а даже откровенно враждебными. За каких-то полгода она почти разучилась болезненно реагировать на насмешки и могла быстро прекратить любое рукоприкладство. Новые проблемы автоматически означали вызов в школу родителей, которым нельзя было показываться лишний раз, поэтому даже не окончив до конца школу, Рози пришлось полностью перейти на домашнее обучение, ведь проверенных людей за эти несколько лет так и не удалось найти.
Деньги за не совсем законные дела поступали хорошие – в конце концов даже жизнь в Чикаго начала налаживаться. Родители могли проводить с дочерью больше времени, и обучали её тому, что знали сами. В шестнадцать Розетта уже стреляла куда лучше, чем её сверстники (и пускай пока не из настоящего оружия, и не по людям), и лучше других ребят разбиралась в электронике, но как раз к этому времени до скрывающихся от властей Франции людей и дотянулось правосудие. Конечно, не такое уж справедливое. Даже более слепое, чем обычно.
Первым убрали Даниэля, как более лёгкую цель. Он никогда не скрывался так, как это делала Жаннет, считая, что в пригороде индустриального города, пусть и крупнейшего, никто не станет его искать. Пожалуй, спасло учёного то, что за пять лет украденные им разработки потеряли свою актуальность – что-то восстановила компания, на которую он работал, что-то безнадёжно устарело, потому что другие люди не смогли понять, в каком направлении мог усовершенствовать программу сам Даниэль.
Так или иначе, ему просто прострелили голову, когда он возвращался с очередной встречи с бандой, отдав им необходимые глушилки. Разумеется, это не показали в новостях. К этому времени Розетта уже всё понимала, но не знала правды, ведь никто не рассказал ей об этом малоприятном семейном секрете. Она просто чувствовала, что что-то не так. Мать стала слишком отстранённой после того, как пропал отец, и девушка никак не могла понять причины этой отстранённости. А спустя некоторое время Жаннет вовсе пропала.
Розетта терпеливо ждала, что родители вдруг появятся, вместе с этим пытаясь понять, в каком направлении двигаться чаще. Телефоны родителей временами звонили, и из голосовых сообщений можно было понять, что что-то здесь не так. Телефоны Даниэля постоянно напоминали о необходимых поставках, телефоны Жаннет изредка сообщали об удачных местоположениях ценных вещей.
Близилось число икс – день, когда Даниэль должен был принести новую партию оборудования для банды, с которой сотрудничал. И хотя Розетта не нуждалась в деньгах, потому что родители только и делали, что заботились об этом моменте последние несколько лет, она всё равно решилась на, возможно, самый ответственный из поступков. Она пришла к банде сама. Даниэль умел заготавливать необходимые девайсы впрок, а что-то Розетта смогла смастерить и сама. Разумеется, не так быстро, как её погибший отец, но с вниманием к деталям и всей ответственностью.
Вопросов к ней было немного – пару раз Даниэль уже приводил её в то место, которое было местом сбора банды, и некоторым её участникам не составило труда узнать дочь того, кто обеспечивал их техникой. Взрослые люди быстро поняли, что к чему, и кто-то предложил девушке присоединиться к ним. У Розетты не было поводов соглашаться на это. Но и отказываться она не стала – всё-таки, спрашивая себя, чем она хочет заниматься, она каждый раз отвечала на вопрос «этим», имея в виду то, чем занимались её родители. О почти секретной работе матери она совсем ничего не знала, зато всё так же любила технологии.
В общем, она вернулась на следующий день, решив посмотреть, как, чем и на что живёт банда. Быть может, кто-то разглядел в ней потенциал, может кто-то не хотел терять важный источник гаджетов, но за ней вызвались приглядывать. Розетта запомнила этого человека. Это был уже немолодой мужчина с заметной проседью в ещё густых волосах. Он держался чуть поодаль от остальных, принося с собой разве что заметный запах табака и тихий, вкрадчивый голос, совершенно не заботясь о том, слушает ли кто-то, когда он говорит, или нет. Взгляд его прищуренных глаз нередко заставлял собеседников проявлять чуть больше уважения к нему и другие относились к этому члену банды с заметным уважением. Даже лидер редко общался с ним в приказном тоне. Его звали Дэрвен.
Нельзя сказать, что наставник заменил Розетте отца – всё-таки, образ Даниэля она не могла, да и не хотела забывать, однако мужчина был к ней заметно добрее, чем другие и во много раз вежливее, чем к ней относились учителя в школе. Тот снисходительно заявил, что он может научить её кое-чему, но только если она сама захочет. А учиться ей хотелось.
Сам Дэрвен несколько лукавил – он был готов обучать её только тому, к чему у неё был талант. Старый бандит считал, что каждому человеку стоит развивать только те навыки, задатки которых уже имеются. Пока все прочие способности Розетты не были выявлены, она училась лучше стрелять и владеть другими видами оружия (теперь уже настоящего, что в её почти что совершеннолетнем возрасте не казалось чем-то из рук вон выходящим) наравне с физическими тренировками. В этом плане Дэрвен вообще не давал ей поблажек, поскольку раньше Рози не занималась этим и должна была быстро прийти к определённой физической форме. В век технологий, как это ни странно, глупо полагаться только на технологии, и в конце концов всё равно придётся рассчитывать на себя. На своё тело, и то, насколько оно приспособлено к тому, что творится вокруг – учил наставник.
Жизнь с бандой постепенно отвадила её от родительского дома – Розетта теперь воспринимала его исключительно как убежище, куда можно иногда прийти, чтобы побыть в одиночестве. Что важнее, банда стала тем недостающим кусочком паззла, который заполнил её жизнь, лёг поверх пустоты, образовавшейся после пропажи родителей. Рози даже не приходилось думать о том, что она смирилась с новой жизнью, потому что и старой у неё не было. Девушка с усмешкой вспоминала то, кем она была, думая, что при наличии родителей так и пыталась бы заняться то одним, то другим делом. Собственная полезность и желание развиваться, как и у всех молодых, служило отличной мотивацией. Дэрвен, видя это, стал давать ей те задания, которые выполняли и другие, выбирая сначала лёгкие, а затем и более сложные кражи. То, что за несколько лет такой работы Розетта ни разу не угодила в тюрьму, говорило даже не о том, что она настолько удачлива, а о том, насколько у неё хороший учитель. За те годы, что он обучал её, состав банды неоднократно менялся, но неизбежно стареющий вор оставался неизменной её частью. До некоторых пор.
В банде начался внутренний разлад, когда Розетте только-только исполнилось двадцать три года. Разумеется, не выходящий на активные задания вор стал им не нужен, и наставнику пришлось уйти. Несмотря на его слова о том, что Розетте лучше остаться, та не хотела работать на незнакомых и не слишком хорошо поступивших с неизменным участником людей. Дэрвен предупреждал, что у этого решения могут быть последствия, но тогда Рози его не слушала. Они стали жить в квартире Розетты, и постепенно девушка поняла, что не хочет, чтобы наставник лишний раз куда-то выходил. Он казался юркой воровке слишком хрупким, старым, беззащитным, но если бы только она могла его удержать..! Наставник часто отлучался по каким-то своим делам, но если Розетта и испытывала тревогу за него, то обычно утешала себя тем, что он не остался совсем без друзей – такие люди находят полезные знакомства с помощью своей потрясающей харизмы.
А проблемы снова начались тогда, когда Розетта стала сотрудничать с другими бандами. Возможно, если бы она осталась с прежними людьми, послушав Дэрвена, их бы сначала предупредили, но в этом случае бандиты решили действовать наверняка и пойти по крайне нелогичному и полному крови пути. Они точно знали, когда и куда ударить. Не было никакой мишуры со взятием заложника и шантажом. Кошачий слух и неслышная поступь не могла помочь Дэрвену скрыться от бандитов. Розетта нашла его лежащим на полу её квартиры с дырой в голове.
И пока она ещё сидела рядом с ним и рыдала, прижимая к себе его тело, то вспоминала его многочисленные рассказы о совершенно банальных, иногда вызывающих у неё нервный смех, но всё же жизненных мудростях.
"Возможно, за всё то время, что ты тут проведёшь", - не раз начинал он, - "Тебе доведётся многое услышать о мести. Здесь собрались самые разные люди; судьбы многих из них сложились таким образом, что им пришлось прогрызать себе путь наверх… и они всё равно осели в Чикаго. Им приходится бороться с тем, кто они есть; чем они стали. Что делать дальше для них – главная тема, похлеще новых газет, которые читают утром, прихлёбывая свежесваренный кофе. И дело может пойти так, что тебе кто-то перейдёт дорогу. Рано или поздно это случится. Нельзя существовать там, где правят бал далёкие от идеалов счастья и благополучия. И когда с тобой обойдутся так, как обходятся копы с трупом, который они обнаружили на окраине города, чтобы не работать лишний день, тебе захочется напомнить о себе. И месть – это то решение, к которому ты придёшь очень быстро. Она может быть горячей, может быть холодной – но даже вынашивать планы о ней всегда приятно. Чертовски приятно мстить, особенно когда мстить есть за что".
Конечно, он имел в виду совсем другое, но тогда сил на то, чтобы просто уйти подальше, у Розетты не было. Она хотела напомнить о себе. Ей казалось, что никакие мысли не помогут ей поступить иначе. И подробности того, как будут умирать люди, которые так обошлись с ней, её не интересовали. Она хотела отомстить. Но в одиночку делать это было самоубийством. Впервые за всё время ей понадобилась помощь, и, разбирая вещи и просматривая список контактов наставника, она нашла в нём одного его давнего знакомого, который был техником. Дэрвен обычно не рассказывал о своих связях, но этот номер она видела часто. Там не было имени, только позывной. Тем не менее, Рози смогла узнать, где он обычно обитает и прийти к нему. Тот скептически отнёсся к принесшей ему дурные вести девушке, но согласился помочь, сказав также и о том, что покойный Дэрвен предвидел такой вариант, поэтому заготовил кое-что для своей ученицы. Вместе с ключом от складской ячейки техник выдал ей рабочее оборудование самого Дэрвена, среди которого был кинжал, универсальная отмычка и визор.
Розетта поспешила проверить ячейку, в которой рассчитывала увидеть главное сокровище старого вора. И она нашла его. В целости и сохранности. Нет, это были совсем не деньги. Деньги наверняка пошли на счёт охране склада и знакомому технику, чтобы тот сохранил ключ.
В просторном контейнере находилась винтовка, которую использовал Дэрвен. Он не раз рассказывал о том, чем занимался в годы омнического кризиса, и о том, насколько полезным было его оружие, однако Розетта ни разу не видела его. Он учил её стрелять из похожей винтовки, но это оружие было другим – более сложным. Не взять и не использовать его в дальнейшем она не могла. Несмотря на то, что наставник любил поговорить, записка при оружии оказалась неприлично короткой. «Я уверен, ты обязательно найдёшь применение этому оружию, Лира».
Рози провела ещё несколько недель, привыкая к оружию и пытаясь использовать вместе с ним визор, как делал это её наставник, но когда она была готова к мести, то слова Дэрвена стали как будто ещё ближе, явственнее, будто он говорил ей это здесь и сейчас.
"Когда ты отомстишь, тебе станет приятно, вне всяких сомнений, но чуть только ветер перестанет гнать пыль и утихнет, ты поймёшь, что потратила столько времени ни на что. Попробуй взять лист бумаги, скомкать его в руках, а потом попытаться разгладить так, чтобы не было видно ни одной складки. Попробуй разбить вазу, и склеить её по кусочкам так, чтобы не было видно ни следа твоей неуклюжести. Возможно, тебе станет легче и лучше, но ты не вернёшь утраченное".
Рози знала, что он прав, но её упрямство, которое некстати дало о себе знать первый раз в жизни, вело её дальше, на место сбора банды. Она решила убить только их лидера, мотивы которого прекрасно знала. И, как казалось молодой девушке, она спланировала всё максимально точно – вплоть до пути побега.
Но Розетте не повезло. Как только она устранила цель, по ней незамедлительно открыли огонь. Информация, которая у неё была, не включала в себя то, что именно в этот день у банды будет встреча с другим поставщиком, и на позициях, которые казались ей безопасными, будут караулить снайперы. Всего двое, но времени на их устранение у Рози уже не было – подтянулись бы остальные. Чуть только выстрелы стихли, она обернулась – всего однажды. И именно в этот момент в неё выстрелили. Последующие часы и дни прошли для неё в состоянии беспамятства, сквозь которое она видела знакомые лица. Кажется, это были друзья Дэрвена – тот самый механик, и ещё несколько человек. Вроде бы какой-то врач, который колдовал над ней. Мужчины много спорили, но Розетта не успевала подумать об этом и снова теряла сознание.
Ей понадобилось чуть больше недели на восстановление, и результаты оказались неутешительными. Выстрел снайпера пришёлся точно в левый глаз. Визор оказался вещью, которая замедлила скорость пули, однако глаз всё равно оказался безвозвратно потерян. Поскольку её не добили, она решила, что это друзья Дэрвена спасли её, потому что он дал им кучу денег и сказал присматривать за непутёвой ученицей. Она чувствовала себя неудачницей, и даже смерть главы банды теперь казалась чем-то ничтожным, что никак не мешало ей изничтожать собственные навыки. В целом, выход был один – покинуть город и отправиться куда-нибудь подальше, где будет безопасно. Она не стала ждать вердикта Клода (техник представился ей только тогда, когда они прощались), который починил визор и мог бы даже помочь с выбором глазного импланта, и просто ушла.
Она покинула город разводных мостов, который когда-то приютил её и родителей, и решила вернуться в Париж. Выбор места не занял много времени, потому что теперь у Розетты не было ни друзей, ни знакомых. Она оказалась предоставлена самой себе, как и когда-то в прошлом. В Париже было сложнее начать с не слишком законных дел, но у воровки уже был опыт общения с силами правопорядка. В итоге она нашла работу, занимаясь кражами – когда-то неприлично лёгкими, когда-то – сложными, но это было в разы легче, чем то, на что она решилась в Чикаго. Почему-то состояние от первого убийства человека нагнало её именно в столице Франции, когда как в Чикаго Рози находилась в состоянии, которое никак не отражало её эмоции по этому поводу. Да, он был гадом, из-за него девушка потеряла наставника, но это был живой человек. Которого она лишила жизни, просто нажав на спусковой крючок. Пожалуй, если бы ей надо было снова убивать, Рози скорее всего совсем бы замкнулась и в конечном итоге устроилась куда-нибудь в ближайшее кафе официанткой. Но ей было отведено пережить это и принять тот факт, что она убийца. Что стрелять она училась не для того, чтобы изредка ходить в тир и поражать там мишени. Что Дэрвен оставил ей эту винтовку не затем, чтобы та лежала без дела. Но после того убийства именное оружие снова стало сувениром.
Несколько месяцев Рози потратила на то, чтобы выбрать приличный глазной имплант и сделать операцию – благо, и заработанных денег на неё хватало. Совсем от глазной повязки после этого она не отказалась, потому что та никак не мешала обзору импланта, да и стала неотъемлемой частью образа.
Некоторые заказчики спрашивали её, выполняет ли она заказные убийства, и Лира (именно это стало её псевдонимом, несмотря на то, что она не знала, почему Дэрвен иногда называл её так; и это порой раздражало девушку раньше) каждый раз отказывалась. Но однажды случилось то, что снова подтолкнуло её к прошлому.
Один из заказчиков пожелал себе хранящуюся в особняке премьер-министра картину. Особняк охранялся, но Розетте было не впервой нейтрализовывать охрану, не убивая её. Она взяла с собой набор гаджетов, умышленно отказалась от винтовки и ограничилась только пистолетом с глушителем. Обычно он помогал не то, отбиться, но дать понять, что у неё есть огнестрельное оружие. Быть может порой разбить стекло, чтобы привлечь внимание охраны и стянуть её в одно место.
Всё шло по плану – она избавилась от камер с помощью глушилок, незаметной проникла в главную залу. Визор Дэрвена, который она носила поверх импланта, помог ей обойти защитные механизмы, но когда Лира почти приблизилась к картине, кто-то атаковал её. Из тьмы. Незаметно, молниеносно. Так, что она не могла толком рассмотреть нападавшего, даже несмотря на то, что визор позволял ей комфортно видеть в темноте. Она увернулась, и удар холодным оружием, которое Лире было некогда разглядывать, чиркнул по стене. Она вытащила пистолет, сделала предупредительный выстрел, тихо цокнувший по полу рядом с ногами атаковавшего её силуэта и… бросилась наутёк. Кто бы на неё ни напал – но он отключил все лазеры, из-за чего проделать путь обратно оказалось в разы легче, но недалеко от входа преследователь нагнал её, вытянувшись вперёд в тигрином прыжке. Они повалились на пол, пистолет выпал из рук Лиры и прокатился дальше по полу – поднять его уже не было никакой возможности. Она попыталась перевернуться на спину, сразу нанося удар рукой, которая оказалась заблокирована и плотно прижата к полу. А секундой позже нападавший пронзил её руку своим клинком.
Рози не смогла сдержать крика боли, но, кажется, нападавший тоже был шокирован, и воровка никак не могла понять, чем. Пока вдруг не включился свет.
Она увидела перед собой немолодую, но очень хорошо сложенную женщину, смотрела на неё и никак не могла понять, почему у той на лице читаются такие странные для этого происшествия эмоции. Та словно находилась в шоке, даже не попытавшись вытащить клинок из руки воровки, чтобы быстро сковать ей руки и предоставить в руки полиции, когда те приедут. В том, что они уже в пути, Розетта не сомневалась. Она кое-как смогла вытащить из своей руки лезвие ножа для бумаг (похоже, импровизировала эта женщина довольно неплохо), набор из которых находился в этой комнате как сувенир, и теперь тоже изучала соперницу. Или победительницу?
- Розетта? – произнесла, наконец, женщина. Рози не могла не узнать этот голос. Это была её мать.
Шок внутри Лиры боролся со здравым смыслом, говоря о том, что чем дольше она медлит, тем больше повышает свои шансы на долгий срок в тюрьме. Однако пока Розетта стояла, баюкая раненую руку, и ждала объяснений, показывая это всем своим видом. Она хотела было что-то сказать, но передумала, потратив время на то, чтобы поднять пистолет и убрать его в крепление.
Жаннет тоже не знала, с чего ей начать. Конечно, увидеть свою дочь воровкой – не такой уж плохой вариант, но вот объяснить это всё с позиции женщины, которая была её матерью так недолго, оказалось сложнее.
Тем не менее, Жаннет начала говорить. Розетта слушала и видела, как нарисованный ею в детстве фон хорошей жизни блекнет, краски тускнеют, полотно начинает гореть, охваченное ярким пламенем. Рассказ бывшей работницы внутренней разведки Парижа был грамотен, но Рози понимала, к чему она хочет подвести.
После того, как семья Мур осела в Париже, спокойствие было не таким долгим, как планировалось, и действия Даниэля, как и его передвижения, быстро рассекретили. Руководство приняло решение начать слежку за ним, поскольку они думали, что он выведет их на более крупную банду или преступную группировку, которым, как они считали, учёный думает продать разработки. Однако, когда поставки глушилок стали основным заработком учёного, который больше ни на что не рассчитывал, то Жаннет была предложена амнистия, если та ликвидирует мужа и передаст оставшиеся разработки обратно.
И она это сделала. В чужом городе не было никого, кто подумал бы на неё. А дочь не смогла бы связать подчёркнуто грязное убийство учёного с высоким профессионализмом матери в этом вопросе.
После этого Розетта особо не вникала в слова этой женщины напротив. Жаннет рассказывала, что потом она убедилась в том, что её дочь сможет справиться со всем одна (слишком уж явно та старалась скрыть слово «выжить») и просто улетела обратно в Париж. Винила ли она себя, раскаивалась ли в том, что убила мужа? Любила ли его когда-нибудь? Спрашивать об этом Розетте не хотелось. Рана в руке слишком явно говорила об обратном.
В конце концов, Лира сделала, наверное, самый глупый поступок, на который была способна – достав пистолет здоровой рукой, она прицелилась в мать.
- Я тебя ненавижу, - наконец сорвалось с губ девушки, - Ты убила собственного мужа, бросила дочь одну в чужом городе, а теперь смогла устроиться в службу безопасности и просто решила забыть о том, что с тобой когда-то было. Даниэль столько лет любил такую бессердечную суку, - не сказала, выплюнула Рози, - Грел на своей груди гадюку, которая ждала момента, чтобы больнее ударить. Которая старалась быть хорошей, но предпочла тёплое местечко сама, наплевав на родных людей. Отличный работник из тебя вышел. Я бы тебе похлопала, но ты бы и меня убила, представься только тебе такая возможность. Даже странно, почему я ещё говорю с тобой. Может, мы с отцом были в твоей жизни только для галочки? Так вот, позволь тебе заявить – твоя мимикрия сыграла с тобой злую шутку. Ты стала аморальной тварью. Возможно, мне стоит просто оставить тебя жить с этим. Как ты меня когда-то. Жаль, что и мне придётся теперь с этим жить.
Возможно, что лёгкий шорох в коридоре спугнул бы Розетту, если бы она не провалила задание, но сейчас она не обратила на него внимания. И совершенно зря – появившаяся охрана сразу открыла огонь, первый же выстрел повредил вторую руку Розетты. Конечно же, та выпустила из рук оружие – боль была невыносимой – и чуть ли не взвыла.
- Мадам Мур, - окликнул Жаннет один из охранников, пока второй караулил воровку. Оба ожидали приказа начальника охраны, не торопясь с наручниками, и Розетта решила закончить начатое, потому что считала нулевыми свои шансы выбраться отсюда.
Она попыталась прыгнуть и дотянуться до пистолета, чтобы теперь уж выстрелить, даже используя любую из искалеченных рук, но один из охранников среагировал незамедлительно, наступив ногой на её руку и небрежно откидывая пистолет дальше. Что сделал второй, она не видела, но жгучая боль снова заставила её закричать, а секундой позже, она поняла, что снова слышит голос матери. Охрана почему-то отступила от неё, и она почувствовала на себе руки Жаннет.
Состояние Мур-старшей сейчас сложно было назвать нормальным. Та умолчала о многом, надеясь на благоразумие дочери, но правда была в том, что ей очень сложно далось убийство Даниэля. О главном она не успела сказать, потому что дочь не хотела её слушать с самого начала. Начальство намекнуло, что если цель не будет устранена, за дело возьмутся люди, которые делают работу чисто и до конца. В таком случае не уцелеет никто, включая и их дочь. Даниэль до последнего ничего не знал, но Жаннет посчитала, что он безропотно примет такой вариант. Одна отданная жизнь лучше трёх. В тот момент ей не хотелось узнавать, какие рычаги они задели своим неосторожным поведением, и как точно вернуть всё в норму. Улетев подальше от дочери, Жаннет переключила внимание на себя, а устроившись в охрану, устранила сомнения бывшего руководства о том, что теперь она будет недобросовестным работником.
Она баюкала дочь, которая находилась в болевом шоке. На месте правой руки Рози зиял обрубок, солдаты применили более эффективное импульсное оружие для нейтрализации, хотя такого приказа не было.
Жаннет поглаживала дочь по волосам, и очень тихо говорила с охраной, стараясь сохранять профессионализм и немногословность:
- Сегодня произошёл как раз такой случай, когда хозяин не должен ничего узнать. Я говорю это не просто так, потому что вы меня знаете, ребята. Я хорошо к вам отношусь, но сейчас вы лишили руки мою родную дочь. Подумайте, каких трудов мне сейчас стоило оставить вас в живых. Вы можете идти.
Розетта не слышала этих слов – в ушах будто шумели водопады. Сознание она не потеряла, но сейчас больше напоминала человека, у которого буквально вырвали всё изнутри, оставив только кожу, чтобы сделать симпатичное чучело.
Жаннет повезла её в больницу, но это ничего не меняло. Когда врачи сделали необходимые манипуляции и закрыли руку временным рукавом, чтобы не было видно уродства, Рози сказала то же самое. Даже когда Жаннет сказала всю правду, посчитав, что дочь услышит её, Розетта отрицала тёплые чувства. Она была ещё молода, но уже кое-что понимала в жизни. Они могли снова уехать, могли со всем справиться. Могли придумать другой вариант. Чем дольше Рози думала, тем больше понимала, что другого варианта просто не было, но когда она захотела увидеть мать, пытаясь внять к собственному голосу разума, вместо этого перед ней стояла совершенно чужая женщина. Которая пыталась рассказать об их семье правду, совершенно обрушив тот задник театра, который Рози рисовала с самого детства. И её мнения о Даниэле не могла поменять никакая правда. Напротив, Розетта злилась, что сейчас её родная мать выставляет отца виноватым во всём. Может, в действительно так оно и было, но…
- Мне всё равно, - говорила она матери, когда та встретилась с ней уже через несколько дней после выхода из больницы, - Я не могу принять от тебя помощь. Что бы ты ни делала. Ты останешься для меня… - она взглянула в глаза Жаннет, подбирая слово, - бойцовой собакой. Которую натренировали чужие люди. Которая может броситься на всех, лишь бы показать свою верность. И ты была верна не нам. Ты не моя мать, Жаннет. Ты умерла, когда мне было пятнадцать. Просто пропала без вести. Как и отец. Он был гениальным учёным, а ты была отличным агентом разведки. Но потом вы оба, вероятно, где-то погибли. Я пыталась выжить, занимаясь тем, что получается у меня лучше всего. Но вот это, - она подняла культю так, чтобы мать увидела её, - служит мне отличным напоминанием.
- О чём? – спросила мать. Казалось, ей было интересно услышать ответ, но на самом деле она заговорила, чтобы горький ком в горле никак не смог обернуться слезами. Ей очень хотелось дать волю слезам. 
Розетта покачала головой. Ни один из её ответов не включал в себя приличные слова. Она решила, что оскорблений хватило ещё тогда, когда случилась их первая за долгое время встреча. Она отвернулась и зашагала прочь.
***
Несмотря на то, что Розетта была против, мать перевела на её карточку значительную сумму денег и стала переводить ещё понемногу каждый месяц. Розетта же медлила с поиском тех, кто мог бы сделать ей хороший протез. Неожиданно с ней связался один из старых заказчиков, который предложил новую работу уже не в первый раз, явно довольный прежними успехами, однако Розетта отказалась, удивив его, а когда тот поинтересовался о причинах, сказала всё, как есть – осталась без руки. Тот обладал нужными связями и за скромную услугу пообещал познакомить девушку с одним талантливым доктором, который специализировался на установке боевых протезов. Жан обычно интересовался у своих клиентов по поводу стиля их работы, Розетту же он убедительно попросил принести с собой винтовку, когда та обмолвилась, что в прошлом «стреляла». После недавних событий происшествие с Дэрвеном и то, что случилось потом, уже не вызывало у Лиры таких эмоций, поэтому она сделала всё, как тот просил. Он долго изучал оружие, после чего смог выбрать протез, который бы, помимо всего прочего мог иногда усилять свойства оружия. Тогда же он сказал Розетте, что она не использовала и половины потенциала винтовки, игнорируя факт стрельбы разными типами капсул, которые могут здорово помочь ей на заданиях. Видя её реакцию, тот не стал развивать вопрос, но порекомендовал использовать оружие так, как оно того заслуживает.
Розетта провела в Париже ещё два года. За всё это время она так и не столкнулась с матерью, предпочитая работать только на проверенных заказчиков. Она всё так же игнорировала факт наличия у неё винтовки, предпочитая оставлять её дома, и обходясь тем же пистолетом или кинжалом, и то исключительно для самообороны. Поначалу ей было очень тяжело привыкнуть к протезу – тот казался слишком громоздким, неудобным, и первое время Лира была готова вовсе его снять, чтобы не чувствовать дискомфорта, однако доктор делал всё на совесть и нейрокончания того, что когда-то было рукой, были плотно соединены с электроникой устройства.
Она начала снова тренироваться в стрельбе, теперь уже используя все возможности винтовки Дэрвена, и как только протез перестал мешать ей стрелять, а стал по ощущениям более-менее напоминать её руку и прижился, она покинула Париж. И надеялась, что теперь никогда туда не вернётся.
Третья попытка наёмничьей деятельности началась в Штатах – сменив несколько мест, остановилась Розетта в Лас-Вегасе, где знакомые посоветовали ей применить свои таланты на практике. Задания различной сложности и процент успешного их выполнения в конце концов свёл её с интересным человеком, которого звали Живчиком. Разумеется, в глаза его никто так не называл, но Рози была почти уверена в том, что он не обидится. Живчик был бизнесменом, который планировал стать мэром этого города, и, конечно же, у него был план, как это сделать, благо и преступности вокруг хватало. Сплотив вокруг себя тех, кого интересовали материальные услуги, он быстро занял лидирующую позицию в этой гонке, и в дальнейшем мог играть честно, просто уничтожая конкурентов. Иногда это занимало несколько месяцев, иногда больше года, но будущий мэр упорно шёл к своей цели. Более того, среди тех, кто действительно мог бы составить ему конкуренцию, был действующий мэр штата, дела которого, пожалуй, можно было назвать ещё более тёмными. Слухи ходили разные, и Живчику был просто нужен кто-то, кто сможет подробнее разузнать об этом. Розетта ему понравилась, потому что она быстро поняла, что нужно будущему мэру, была невзыскательна к оплате сама, и, кроме того, могла взяться за эту ответственную и сложную работу, которая не включала в себя кровавых дел. Каждый раз следя за кем-то, будучи в отдалении, на снайперской позиции, Рози мысленно готовилась к тому, что однажды придётся снова перебороть себя и выстрелить, а потом всё пойдёт легче и проще. И такой случай ей вскоре представился.
Сдавая один пункт за другим, противник Живчика, которого все называли Фрэнком, хотя это не было его настоящим именем, устроил покушение на самого Живчика, наняв для этого максимально неприметных и не принадлежащих ни к одной банде преступников. Те устроили пальбу, нисколько не таясь, в то время, когда все люди Живчика были на заданиях, и оказывать сопротивление пришлось самой Розетте, которая пыталась высмотреть нужную цель, ориентир на которую ей дал информатор. Она почти не колебалась, поглощённая мыслью о том, что делает правильное дело, и быстро убрала три цели, остальные же предпочли скрыться с места пальбы. Рози ждала, что то же самое чувство придёт к ней позже, как после убийства главаря банды в Чикаго, но с удивлением обнаружила, что ничего этого нет, как будто она стреляла по мишеням в тире. Возможно, сказалось именно то, что она делала доброе дело, и даже не совсем законные махинации будущего мэра не смогли бы убедить её в обратном.
После этого покушения, Фрэнк стал заметно сдавать позиции, прикрывая этим свой главный козырь – сотрудничество с генной лабораторией. Информатор подбросил задание, которым можно было окончательно потопить конкурента – это срыв поставок, организованный лабораторией для клиентов. Перевозкой груза занимался действующий мэр, и было решено сорвать поставки во что бы то ни было. По данным, внутри должны были находиться живые существа, а значит поезд, который шёл не с максимальной скоростью, можно было догнать на гравикарах. Верные Живчику люди устроили засаду в назначенный час и захватили поезд, для пущей убедительности просто открыв двери вагонов, а затем и клеток с животными, показывая деятельность приличной корпорации, тайным отделом разработок которой были генные эксперименты. Розетта поучаствовала во всеобщем веселье, но когда выполнившие задание люди оперативно направились назад, чтобы не ждать полицию, одна из птиц вдруг подлетела ближе и устроилась на протезе девушки. Её задние лапы были заключены в специальные футляры, которые позволяли ей без труда удерживаться на этой поверхности, при этом не выпуская когти.
Это была сова, насколько могла понять Розетта. У неё никак не получилось прогнать птицу, а те напарники, которые были рядом, посоветовали оставить питомца себе. Кто-то, кто лучше знал о деятельности корпорации или просто читал утренние газеты, иронично намекнул, мол, кто знает, что она умеет.
На то, чтобы выяснить, что умеет сова, у Лиры появилось неожиданно много времени. Живчик с большим отрывом выиграл гонку за власть, щедро вознаградив своих людей, и на время освободил часть из них от заданий, дав кратковременный отпуск. Во время него Розетта выяснила, каким модификациям подвергалась птица и пыталась понять, насколько верной она может быть. С тем, чтобы придумать имя сове, которая могла подолгу смотреть на новую хозяйку внимательным взглядом, проблем не возникло – Лира назвала её в честь наставника, Дэрвеном. Поняв, что она не может контролировать сову, когда это необходимо, Розетта обратилась за помощью к сотрудникам той самой корпорации, власть над которой теперь перешла к Живчику. Финансовый вопрос за убытки наверняка был улажен, потому что те неожиданно согласились помочь. Помочь включала в себя установку нейроимплантов как Розетте, так и сове, чтобы та могла слушаться приказов, передающихся напрямую птице.
Живчик не одобрял экспериментов этой лаборатории, но он ценил своих людей, и закрыл глаза на то, что некоторые из них помогали Розетте с её питомцем. Возможно, были и другие случаи, когда учёные из этой лаборатории выхаживали других животных, которых выпустили люди Живчика, но об этом никто ничего не знал.
Те вполне спокойно отнеслись к желанию Розетты сделать из Дэрвена её компаньона, верного друга и помощника, поэтому в течение года улучшали сову как генетически, так и технически. В конце концов, тот получил лёгкую броню и визор, который был синхронизирован с визором Розетты, что при желании позволяло ей видеть глазами Дэрвена. Те также пообещали, что со всеми проведёнными улучшениями и при систематических осмотрах сова сможет прожить около пятнадцати лет, что было само по себе просто прекрасно, поскольку Лира также привыкла к сове, как и она привыкла к ней.
Живчик дал ей неплохие рекомендации, понимая, что, начав играть честно, Розетта со своими навыками не будет задействована так, как раньше, и в конечном итоге рекомендация по какой-то необъяснимой причине привлекла внимание возрождающейся антитеррористической организации Овервотч. Мэр одобрил этот вариант, наверняка подумав о личной выгоде, Розетта же ничего не имела против смены обстановки и возможности раскрыть свой потенциал по максимуму.       
6. Способности и инвентарь:
Лира теряет определённую часть своих умений, если рядом по каким-то причинам не будет её совы. Дэрвен помогает ей целиться на дальних дистанциях, может летать на разведку, тем самым показывая Лире обстановку достаточно далеко от неё самой (с расстоянием передача видеосигнала уменьшается, также некоторые элемтромагнитные устройства могут глушить эту связь). Минус её питомца в том, что это живое существо, и защищено оно так, чтобы соблюдать баланс между мобильностью и защитой, но в ущерб последнему. Броня хранит генератор щита, но куда меньший, чем у самой Лиры, и Дэрвен может выдержать разве что одно попадание из стандартного оружия без вреда для себя. Лира может контролировать Дэрвена (приказывая возвращаться назад или, напротив, послать его на разведку) с помощью нейроимплантов, которые установлены как у неё, так и у Дэрвена. Их связь устойчива к воздействию электромагнитного оружия. 
У Лиры также есть генератор щита – не слишком ёмкий, но его хватает, чтобы впитать несколько выстрелов.
Винтовка Розетты имеет два режима огня – в основном оно используется как оружие для ведения огня на средних дистанциях (или на дальних, благодаря Дэрвену, визору Розетты и оптике самой винтовки), в альтернативном режиме ружьё может стрелять тремя видами капсул.
Зажигательные капсулы взрываются при контакте с любой поверхностью, охватывая область поражения огнём. С их помощью Лира может как поджечь противника, выводя того из строя, так и заблокировать какой-нибудь участок.
Седативные капсулы содержат в себе усыпляющий газ, который может быть так же эффективен при удерживании (или захвате) территории, но для наибольшей эффективности Лире нужно удерживать цели в области действия газа, поскольку он действует не мгновенно, а за несколько секунд. Вряд ли подействует на защищённые от воздействия газа цели, но при желании эффекты от двух капсул можно сочетать. Газ не воспламеняется, но поддерживает горение.
Электрические капсулы Лира использует редко, поскольку они могут нарушить её с вязь с Дэрвеном, а само использование этого типа капсул сводится не к нанесению урона противникам, а к тому, чтобы временно заблокировать камеры наблюдения или вывести из строя другую электронику. Впрочем, если в качестве противника выступают омники, то это наиболее эффективный вид борьбы с ними.
Протез Лиры включает в себя ёмкость с нанитами, которыми она может кратковременно усилить любой тип капсул или пробивающие свойства её оружия. Усиленные капсулы разительно отличаются от стандартных, но использовать нанитов часто Лира не может – им нужно время на восстановление.
Усиленные зажигательные капсулы действуют по большей площади а горючая смесь меняется на липкую термитную смесь, что позволяет ей разъедать более прочные составы (и более прочных людей, разумеется).
Седативные капсулы также получают прибавку к радиусу, усыпляющий газ становится эффективнее и начинает действовать через кожные покровы.
Электрические капсулы после срабатывания также укрывают фиксированное пространство иглами, образующими мёртвую зону для любой электроники. Ловушка срабатывает для всех, кто по неосторожности может оказаться внутри этого пространства.
Лира – отличная воровка, и на этом список её талантов, никаких не зависящих от гаджетов или оружия вполне можно закончить. Она умеет быть незаметной, насколько это возможно, но не стоит ожидать от неё глубоких познаний в области ближнего боя. Она довольно плохо работает в команде, поскольку не привыкла подчиняться приказам и не привыкла держаться рядом с остальными.
Хорошо разбирается в электронике, умеет делать несложные гаджеты, вроде глушилок. У Лиры врождённая амбидекстрия, которую она развила и в те месяцы, когда ей пришлось обходиться без правой руки.
Знает английский и французский, худо-бедно готовит, искренне верит, что умеет хорошо шутить. В юности у неё было довольно много хобби, но со временем многие из них безнадёжно утонули на дне роксов с виски. Вполне оправдывает популярный стереотип о том, что все чёрные обладают хорошим голосом и умеют играть на гитаре блюз, умудряясь использовать и губную гармонику. Впрочем, виртуозности уровня Роберта Джонсона от неё ожидать глупо.       
Помимо винтовки и визора, раньше принадлежащих Дэрвену, у Лиры остались некоторые его вещи – крестик, кольцо, устройство для взлома – этакая универсальная отмычка для всех типов замков, помогающая быстро справиться с наиболее распространёнными вариантами. Чем реже и сложнее замок, тем бесполезнее это устройство. 

7. Контактная информация:
-
8. Дополнительно: